Один день в году
By Чудик
Beta: Helga
Fandom: Devil Wears “Prada”
Pairing: Miranda/Andrea; Andrea/Emily
Rating: R
Один день в году
За окном пустая улица, желтые пятна на асфальте – свет от фонарей, все остальное во тьме, словно в другой реальности. И только отголоски ночной жизни: шум двигателей, визг клаксонов и скрип тормозных колодок где-то далеко, и полицейские сирены – чуть ближе. Сидишь на широком подоконнике, куришь. Окно настежь, и резкие порывы ветра пробирают до костей – осень в этом году непривычно холодная. Но вместо того, чтобы закрыть окно, ты лишь еще сильнее кутаешься в шаль. Сигарета дрожит в руке. Она еще не вернулась. Ужин стынет на столе. И ты даже не знаешь, зачем ждешь. Она вернется, конечно, вернется. Поздно. Может быть, под утро. Иногда она возвращается утром, идет в душ, потом быстро, словно извиняясь, целует тебя и уезжает на работу. И вечером она уже вернется другой. Ты знаешь все это. Но все равно каждый вечер ты ее ждешь. Может быть, по привычке. Может быть, надеешься, что наступит день, когда тебе не придется ждать… Топишь сигарету в пепельнице, спускаешься вниз, в столовую. С тех пор как близняшки уехали в колледж, в доме стало слишком тихо. Порой эта тишина сводит тебя с ума. Как сегодня. Особенно сегодня.
Весь холл заставлен цветами. Розы. Всюду розы. Бордовые, как кровь. Куда ни посмотришь – тугие бутоны. Она всегда берет только нераскрывшиеся, такие, как любила Миранда. Тишина давит. Идешь на кухню, ставишь вариться кофе. Она заполняет дом цветами раз в год в один и тот же день, в день смерти Миранды. Бессознательно крутишь кольцо на пальце. Ее подарок. Она подарила его тебе в день, когда предложила переехать к ней. Ты согласилась. Кольцо простое, без камней, просто тонкая изящная полоска белого золота на безымянном пальце. Ты приняла ее подарок, зная, что он предназначался другой. И, может быть, поэтому ты всегда чувствуешь присутствие той, другой. Неуловимое, но такое реальное. Иногда кажется, что ты можешь даже видеть ее боковым зрением. Кофе сбегает, и по плите расползается грязно-коричневое пятно. Недовольно морщась, ставишь турку в раковину. Черт с ним, завтра уберет домработница. Достаешь бутылку коньяка, садишься за стол. Ты думала, что привыкла. Привыкла к тому, что каждый год в этот самый день она уходит. Берет выходной на работе, где уже никто не задает вопросов; всегда заранее – за день-два – заказывает цветы. Их привозят рано утром. Она расставляет их в вазы, оставляя один букет, самый изысканный. Самый прекрасный, который забирает с собой. Ты знаешь, что она едет на кладбище. Ты никогда не спрашиваешь, сколько времени она там проводит и что делает потом. Может быть, гуляет по городу. Проходит мимо особняка. Останавливается напротив, смотрит на теперь уже чужие окна. Она продала дом сразу же после похорон. Не выдержала. А вот от вещей избавиться не смогла, они до сих пор хранятся в загородном доме. Может быть, сейчас она там, сидит на полу между коробок, хранящих в себе ее прошлое. Ты стараешься не касаться этой темы. Стараешься просто не думать. Хватает девочек. Они волнуются и пытаются растормошить ее, но она лишь отмахивается от обеих. Говорит, что все в порядке. Смеется. Но в глазах пустота. Близняшки не верят ее наигранной легкости, они слишком хорошо ее знают. Лучше, чем кто-либо другой, гораздо лучше, чем ты.
В комнате легкий сумрак. Ты не стала включать свет. Пьешь – и по телу медленно разливается тепло, и постепенно ты расслабляешься. Ты часто спрашиваешь себя, почему ты с ней вот уже шесть лет. Почему все эти годы терпишь, закусив губу, терпишь присутствие призрака в вашей жизни. Особенно в этот день, когда настоящее для нее перестает существовать и остается только прошлое. Вся ее жизнь до того дня.
Тринадцатое октября. Шесть лет назад. Как и теперь, пятница. Рабочий день на последнем издыхании, ты присела на стол в приемной, в руках – черновики статей для ноябрьского номера. Новая секретарша Миранды заходит с горячим эспрессо, кивает тебе, направляясь к кабинету. А дальше – звон разбитой посуды, крик. Вскакиваешь, бумаги разлетаются по полу приемной. Секретарша стоит в дверях, на полу – коричневое пятно и осколки.
- Что?.. – слова умирают на губах. - Миранда!
А дальше – как в старом черно-белом кино. Словно это чьи-то чужие воспоминания, не твои. Вой сирен кареты скорой помощи. Белые больничные коридоры. И Андреа. Белая, словно больничные стены. Руки дрожат, но глаза сухие. Слез не было. Ни в больнице, ни потом, когда она отчаянно сильно, до боли, прижимала к себе девочек, ни на похоронах, ни после. Пустой невидящий взгляд, холодные ладони. Она так и не оплакала ее. Не отпустила. Не смогла смириться с утратой.
Она прислоняется к стене, хирург смотрит с сочувствием.
- Мои соболезнования, мисс Сакс…
Инфаркт. Не успели. Не спасли.
Молчит. Смотрит куда-то сквозь него. Ты поднимаешься со стула, на котором провела последний час, пока ее ждала. Медленно подходишь и осторожно касаешься руки. Не реагирует.
- Энди…
- Мисс Сакс, я знаю, что вы сейчас чувствуете, но...
Как он может? Становится противно. Эти шаблонные пустые фразы совсем не помогают. Наоборот.
- Я могу закурить? – ее голос звучит глухо, безжизненно.
- Вообще-то это запрещено, но курите…
Она достает пачку сигарет, закуривает. Делает несколько затяжек, потом, наконец, ее взгляд фокусируется на молодом лице ординатора-хирурга:
- Я должна что-то подписать?
Он кивает, протягивая ей какие-то бумаги. Ты видишь, как дрожит рука, но ей удается вывести ровную подпись.
- Когда я могу забрать… ее? – сигарета дрожит.
- Через пару дней.
Она кивает. Поворачивается к тебе, и становится страшно. Перед тобой стоит совершенно другой человек, не Андреа. Кажется, за последние часы она резко постарела. С ужасом замечаешь прядь абсолютно белых волос.
- Эмили, - голос звучит глухо и безжизненно, болезненно отдаваясь в каждой клетке твоего тела. Ты инстинктивно сжимаешь ее ладонь. - Сообщи Ирву и свяжись с адвокатом Миранды. Девочкам... – голос ломается, она делает глубокий вдох: - Девочкам я сообщу сама, - последняя затяжка. Сигарета летит в урну. - Похоронами я тоже займусь сама.
Снова наполняешь бокал. Третий? Четвертый? Не считаешь. Бутылка медленно пустеет. Но вместо желанного алкогольного забытья приходят болезненно-яркие воспоминания. Андреа. Ее отрешенность. Напряженное спокойствие. Сосредоточенность взгляда. Все ждали срыва, истерики, депрессии. Ждали и боялись. Но она стоически переносила опеку – родителей, друзей, твою. Просто терпела тебя. Она не сорвалась. Ни разу. Смыслом ее существования стали близняшки, весь мир сконцентрировался на них. Она не могла позволить себе роскошь думать только о себе. Миранда знала, кому доверить своих детей.
Ты сидишь в кожаном кресле в приемной и ждешь. Долго ждешь. Секретарь приносит еще кофе, горький и безумно горячий. И ты пьешь мелкими глоточками, обжигая рот, тебе надо успокоиться. Часы над столом, похоже, издеваются. Стрелки словно застыли на одном месте. Из-за обитой кожей двери не слышно голосов, но ты все равно вслушиваешься. Наконец раздается легкий щелчок замка, и мистер Петтерсон открывает перед ней дверь, что-то продолжая говорить мягким, вкрадчивым голосом. Слова поддержки. Она молчит, только мнет в руках пачку сигарет и изредка кивает. Он жмет ей руку на прощанье, смотрит с сочувствием. Бедная девочка. Все образуется. Сколько раз ей это говорили? А она смотрела сквозь них, в прошлое, где осталась Миранда.
Она опускается в соседнее кресло, закуривает, не обращая внимания на недовольный взгляд секретаря. Какое-то время просто курит.
- Энди? – осторожно касаешься ее руки. Она вздрагивает и поворачивается к тебе. Она не стала красить волосы, не стала прятать седую прядь.
- Я могу попросить тебя… помочь мне… разобрать вещи Миранды, - она медленно проговаривает каждое слово, делая паузы, будто собираясь с духом. Словно превозмогая боль.
И с тех пор ничего не изменилось. Близняшки научились вспоминать о матери с легкой грустью. Но не она…
Звонок в дверь разрывает тишину пустого дома. Вздрагиваешь. Кроме Андреа ты никого не ждешь, а у нее есть ключ. Поднимаешься, идешь в прихожую. У прислуги сегодня выходной. Открываешь дверь и застываешь на пороге. Кажется, что на несколько секунд перехватывает дыхание, как от резкого сильного удара в грудь. Перед тобой Миранда. Судорожно хватаешься за косяк.
- Эмили? Эмили, что с тобой?! – мягкий голос с отчетливыми нотками беспокойства. Прикосновение теплой руки к твоему плечу. - Эмили…
- Каролина... – голос дрожит, когда ты наконец справляешься с эмоциями. - Господи, Каро… – взгляд скользит по идеальной фигуре в длинном черном пальто. Черный брючный костюм, туфли на каблуках. Светло-русые волосы осветлены еще на несколько тонов и непривычно коротко подстрижены. Беспокойство в изумрудно-зеленых глазах. Как она похожа на Миранду!
- С каждым годом ты все больше и больше становишься похожей на мать…
Она с грустью улыбается. Даешь ей пройти и только тогда замечаешь у нее в руке бутылку коньяка.
- Разве ты не должна быть в колледже?
Пожимает плечами. Скидывает пальто на комод в коридоре.
- Кесс в Лондоне, и я знаю, что Энди предпочитает проводить этот день в одиночестве. Я подумала, что тебе не помешает компания. Мне она точно не помешает, - легкая улыбка касается тонких губ. Киваешь в знак согласия. Идете в столовую. Замечаешь мимолетную усмешку, когда Каролина видит уже наполовину пустую бутылку коньяка. Она ставит свою рядом, берет стакан и садится. Пьете молча. Но вам и не надо говорить, достаточно простого присутствия. Так странно, что девочки приняли тебя. Даже не так; они заставили Андреа принять тебя. До сих пор не понимаешь почему. Может быть, в какой-то степени они видели в тебе последнюю связь с Мирандой. Ведь это ты была с ней тогда…
И ты снова вспоминаешь, как дрожали руки, когда ты судорожно пыталась нащупать пульс, и как ты поняла, что она не дышит, когда припала ухом к ее груди.
И как ты кричала срывающимся голосом: «Скорую!», а секретарша стояла в ступоре, и ты рычала, не обращая внимания на тон и выражения:
- Мать твою, вызови скорую!
И как пыталась вспомнить хоть что-нибудь, что касается первой помощи. Пусто. Только страх. Черный вязкий парализующий страх. Миранда.
Смотришь на часы на каменной полке. Уже перевалило за полночь. Сегодня она не вернется. Может быть, под утро. Каролина ловит твой взгляд и с грустью улыбается. Она понимает. Быть может, даже знает, о чем ты думаешь.
Ты боишься. Боишься, что придет день, когда она не вернется, оставшись в прошлом.
Там, где осталась Миранда.
08.02.07